Жизнь научила не привязываться ни к кому.
Не трать время на разговоры - я не пойму.
Я не хочу тебя терять, но рублю канаты.
Перед тобой не тот, кого ты любила когда-то.
Мне не хватает крыльев за спиной, извини...
И лучше б мне вообще не знать твоего имени.
Меня пьянит ночное небо над чужой Москвой,
Этот город таких как я и ты видит насквозь.
Пусть рассвет на этот раз повременит малость,
Эти мгновения - всё, что у нас с тобой осталось.
А дальше - грусть, не оборачиваясь и не плача,
Уверен, и тебе счастье виделось иначе.
Как я оказалась здесь – я не помню. Сколько так я уже хожу в забытье – неделю, две, три? Двигаюсь, ем, работаю, но ничего не помню. Помню лишь его голос, крики, скандалы. Мат и сервиз, обрушившийся на стены мелкими осколками. Нам подарили его на свадьбу. Тот день, который я прокляла три раза. Помню, все улыбались, желали добра. А он, а эта лживая тварь жала руки и благодарила. А какой же я была дурочкой! Он пригласил на нашу свадьбу всех своих бывших – «подруг», которых он периодически трахал пока я уезжала на работу. Танцевал с каждой из них и горячо шептал что-то лишь об одном танце с брюнеткой\блондинкой\рыжей по очереди, шептал, что он весь мой.
Сейчас часов пять утра. Мост всех влюбленных привычно встречает меня кучей замочков. Я приходила сюда часто, даже слишком. Вот он, наш замочек на счастье. А где-то там, в реке, ключ. Ключ, который бы сейчас очень помог. Привычно касаюсь пальцами прохладного железа, закрываю глаза и вновь погружаюсь в себя.
Наше счастье длилось месяца два-три. Потом захлестнул быт. Он без работы сидел дома и писал жалкие статейки в газеты. «Свободный журналист» - как он тогда мне врал. А на самом деле – кто? Никто, если, по сути. Осеменитель богатых девочек, которые рожей не вышли, но умело это прячут за банкнотами и бриллиантами. Да-да, тех самых, которым папочки дарят на дни рожденья мерседесы, нефтяные вышки и трехэтажные дома, где прислуги порой больше, чем обитателей. Ну да, ты же бог красоты.
В кармане вибрирует телефон – наверное, снова меня ищут. Но нет смысла разговаривать сейчас – нет слов. Открываю глаза и, облокотившись на перила, наблюдаю, как темные тучи отступают, уступая место холодному солнцу. Не греет, лишь светит. Так делал и он – светил, но не грел.
Ежусь от резкого порыва ветра – мне всегда нравилась осень, но видимо эта будет исключением. Прогулки в парке по вечерам, его тяжелая рука на талии и мягкая улыбка на лице. Кажется, стоит сейчас вернуться в осенний парк около дома, и там появишься ты. Выйдешь из-за толстого дуба, где мы обычно прятали записки друг другу. Возьмешь за руку, невесомо коснешься лба и, убрав с моего лица кудряшки, вновь будешь рассказывать о что-то.
Но нет. Все – быль, прошлое. Сейчас я одна, а ты сбежал от меня, бросил свою «принцессу». Я пальчиками едва касаюсь холодных перил, наверное, по привычке хватаясь за край рукава. Ветер нещадно трепет мои волосы, наверное, ему тоже несладко сейчас. Но у меня, в отличии от ветра есть выбор, я уже все решила.
Мнусь немного, оглядываюсь и перекидываю ногу через ограждение. Машин пока мало – никто не остановит, не схватит за руку, крикнет «Стой!». Нет, больше я не поведусь на красивые сказки о счастливой жизни. И на грабли не наступлю. Да и вообще граблей больше не будет.
Ногами касаюсь бетона. Он чуть крошится, но не страшно, если сорвусь – возможно, так будет даже легче. Я сама все решила – нет смысла больше так существовать. Он забрал все, что у меня было – дочь, душу и мысли. Уже который месяц кряду я думаю лишь о нем, считаю дни, жду, когда же он позвонит в дверь. Если вспомнит, конечно, о моем существовании вообще.
Марта… Девочка моя. Ты так на меня похожа. Такие же кудряшки обрамляют личико, бездонные карие глаза и чуть курносый носик. Ты смеялась, когда вы уходили. Он выкрал тебя, а затем и отсудил вовсе. Теперь я не могу тебя даже увидеть – чертовы бумажки!
Цепляюсь за резное ограждение, чуть наклоняясь вперед. А внизу вода такая спокойная, кажется – даже приближающаяся зима её не волнует. Зима темная, холодная. Совсем как я…
Город проснулся. Сейчас, наверное, уже часов семь – люди скоро пойдут на работу. Кто-нибудь обязательно помешает. Но ведь так нельзя. И жить нельзя. -Нужно решаться, нужно быть храброй, Санни, - шепчу сама себе, как молитву. Так вроде он уговаривал меня успокоиться и принять его уход?
Не знаю, возможно, я где-то ошибаюсь. Возможно, я просто не вижу всего, что у меня есть. Ведь остались же друзья, родители, некогда любимая работа. Почему тогда не срабатывает идеальная панацея окружить себя действительно любящими людьми и погрузиться в какое-нибудь дело? Почему я сейчас здесь, смотрю на чуть мутную воду реки, обветренными пальцами цепляясь из последних сил за железное ограждение?
Ты въелся в мою душу. Запал, выражаясь молодежным сленгом. Я жила тобой, я дышала тобой, я понимала, что все рухнет, хлопни ты в один момент дверью. Бежала от этого, чуть ли из кожи вон не лезла, лишь бы этого не произошло. А все обернулось совсем иначе – тебе не нужна семья и уют, не важен горячий ужин после работы и футбол с друзьями по выходным. Тебе нужны секс, тусовки и рок-н-ролл.
Мне когда-то сулили много всего: хорошего мужа, примерных детей, карьеру не на последних ступенях лестницы. Так почему же я должна лишать себя всего из-за тебя, ничтожной мрази?!?
-Почему?!?!
Злюсь сама на себя. Что-то новое, почти невесомое и до жути приятное разливается по телу. Смотрю на горизонт, и солнце слепит. Что это? Новый день? Неужели…
Я так ждала этого утра. Утра, когда я смогу улыбнуться солнцу, опустить воротник пальто и посмеяться вслух над своим бывшим мужем. Он жалкий, правда. И мне совершенно не жалко. Жалко у пчелки, знаете ли. И пускай, он спит с кем хочет – свою девочку я отсужу, а своего лучшего еще найду.
И так легко перешагивать через железную ограду. Нет, уже не холодно. Есть внутренний огонь, который согреет меня, даже если я останусь одна, даже если от меня отвернется весь мир. Нет ничего ценней жизни, и просто так я не расстанусь с ней, какими бы не были эти обстоятельства.
-Здравствуй новый мир, - шепчу сама себе, улыбаясь солнцу, только-только окрасившему облака в багровые тона. Облокотившись на перила, грею руки в карманах, разглядывая безмятежный город, такой невинный в эти последние минуты тишины. Где-то в глубинах кармана вибрирует мобильник, а где-то в глубине души старая жизнь навсегда запечатывается в коробки. Огромные, из которых нет ни единого шанса ускользнуть. Вытащив мобильник, пристально вглядываюсь в экран, а затем без сожаления разжимаю руку. Утоните лучше вы, я не сдамся.
Я верю. Я смогу.
